"Будущее" Дмитрия Глуховского: Не прекрасное далёко

Дмитрий Глуховский, известный, прежде всего по своему циклу "Метро", после небольшого перерыва на триллер "Сумерки" углубляется в излюбленную тему и пишет еще более типичную фантастику. Подробнее в обзоре Prostokniga.

«Будущее» Дмитрия Глуховского начало приобретать популярность еще до официальной публикации: писатель выкладывал отдельные разделы и отрывки прямиком на сайте «ВКонтакте». В одноименном паблике читатели могли найти не только сами главы, но и саундтреки, а также иллюстрации, старательно подобранные, дабы передать атмосферу романа. К тому же, не стоит забывать, что социальные сети это неплохое место для общения и обсуждения. Сам автор, а также, что немало важно — пламенный борец за свободу информации, не раз заявлял, что он нисколько не проигрывает от подобного формата, а, наоборот даже выигрывает. По его словам, продажи бумажных версий его книг никогда не были бы такими солидными, если бы не сопутствующая реклама в интернете. Такое новаторство можно только приветствовать, и даже окрестить свежим дыханием в модерновом литературном мире.

Но что можно сказать о содержании романа? Все главное кроется уже в названии – «Будущее», и кроме этого пространного обозначения больше упоминаний конкретного времени действия не замечено. Местом же действия выступает футуристическая Европа. В представлении автора, человечество, через много столетий, достигнет небывалого развития в генной инженерии и, ни много ни мало — победит смерть. Естественно такое глобальное открытие несет в себе серьезные последствия — Земля чудовищно перенаселена, природные ресурсы практически истощены и дабы распределить энергию, продовольствие и воду власти вводят правило «Выбора». Если хочешь завести ребенка — будь добр, введи себе инъекцию и в течение 10 лет состарься и умри. За соблюдением закона следит некий отряд «Бессмертные», членом которого, согласно канонам жанра, и является главный герой. Ян Нахтигаль  — плоть от плоти нового мира, инструмент в борьбе с неугодными, а инструментам не свойственно задумываться о смысле и этике своих поступков... до поры до времени. Переломным моментом в его жизни становиться встреча с Аннели, девушкой, которая является целью ликвидации в очередном задании.

Глуховский представил весьма скверного протагониста, которому трудно сопереживать, ибо тот по ходу повествования раздраженно ворчит от недовольства, постоянно стремится что-то доказать окружающим, буквально рыдает от того, что его не носят на руках за его «героические поступки». И уж точно невозможно промолчать о перманентной рефлексии Яна, что с одной стороны, вкупе с флэшбеками из детства, создаёт целостный психологический портрет персонажа, но с другой — существенно снижает динамику. К тому же воспоминания Нахтигаля о жизни в интернате — не единственный, но определенно основной источник сцен насилия в романе. Обилие натуралистического описания жестокости, секса а вместе с тем ненормативная лексика заставляют задуматься о том, что российский писатель уж слишком увлёкся грубым давлением на болевые точки читателя.

Показное дилетантство Глуховского в делах метафизических отчасти искупает другая сторона его поэтической личности: к конструированию нового мира он подходит с нескрываемым воодушевлением, описывая бытовой и социальный ландшафт во всех деталях. Эйфелева башня далеко на нижних ярусах, ведь за дефицитом пригодных для жизни площадей, люди выстроили сотни заоблачных небоскребов и там, внутри исполинских башен, оборудовали себе комнаты-кубы 2х2 метра, где отсутствие окон заменяют голографические панорамы. Институт семьи давно развалился. Религия потеряла всякий смысл, ведь зачем думать о загробном мире и душе, если имеешь молодое и бессмертное тело. В результате на месте церквей один за одним открываются бордели. Творчество зачахло. Вечная жизнь обернулась вечной стагнацией и чтобы хоть ненадолго забыть о своем положении, мужчины и женщины принимают «таблетки безмятежности».

Жаль только, что, несмотря на стаж длинною в десять лет и три написанные полноценные книги, в «Будущем» практически нет роста Дмитрия как писателя. Исключительно движение по горизонтали. Да и то, не размеренное и стабильное, а несдержанное и «спазмообразное». В результате из-за слабости литературной оболочки теряет ценность главная мысль произведения, что вечная жизнь – не панацея и имеет смысл лишь тогда, когда она конечна, а единственный путь обретения истинного бессмертия кроется в наших детях.