Владимир Свидзинский: фольклорные мотивы

Владимир Свидзинский – автор четырех поэтических сборников. При жизни поэта печатали мало, а рецензии на его произведения были резко негативными. Тем не менее, его стихи знали и любили лучшие украинские писатели. И по сей день он остается поэтом для избранных.

Михаил Грушевский писал, что в литературе со слабой письменной традицией, фольклорная образность должна занять, если не доминантную, то очень важную роль. Это суждение абсолютно справедливо по отношению к украинской литературе. Народнопоэтическими образами во всем их разнообразии изобилует наша поэзия эпохи романтизма. Кроме того, в двадцатом веке, когда модернизм стал доминантным художественным стилем, они получили новое развитие. Внимание писателей опять вернулось к древним верованиям наших предков, их мифам и ритуалам. Вячеслав Иванов даже назвал эту литературную эпоху «новой большой эрой мифотворчества».

Источник фото: uk.wikipedia.org

Стихи Свидзинского будут понятны читателям, которые смогут распознать те фольклорные смыслы, которые лежат в их основе. Этот поэт находил вдохновение не в современных реалиях жизни, а в древних, полузабытых преданиях. На это, в первую очередь, указывает своеобразная лексика – его лирика изобилует архаизмами, диалектизмами, ритуальными формулами и магическими текстами. Например, в стихе «Чаклун» он вписывает заговор от зубной боли:

Мрець – у гробі, камінь – у морі,

А тобі б, старому, нарозумитись

Та в дуплавій вербі уякоритись.

Там було б тобі хороше стояти,

Кігтями-нігтями погрібати,

Гнилим порохом пересипати.

Исследователь творчества Свидзинского Элеонора Соловей отметила, что один из лейтмотивных образов его поэзии – дерево. Оно выражает триединство мира: его крона – это небо, ствол – земля, корень – подземный мир. На представлениях о его сакральных значениях строится образность и картина художественной действительности Свидзинского. Например, микрокосм в его стихах всегда делится на «свой» и потусторонний мир. Иногда они свободно сливаются воедино, иногда – между ними непреодолимая черта, но они существуют только в паре. Автор дает красивый и поэтичный образ, в котором эти две реальности соединены по принципу отражения:

Уже десь вийшла на возлісся

Вечірня череда.

Прив’яле небо вщолочало,

Як голуба вода.

Здесь под понятием череда подразумеваются звезды на небе. Подобные метафоры очень часто встречались в народной поэзии, примером чему может послужить сохранившееся до наших времен название Чумацкий путь. Поскольку потусторонний мир был для людей неведомым,  они характеризировали его знакомыми им понятиями словами, то есть с помощью аналогии земного и небесного. Был и другой способ изображения потустороннего мира – противопоставление его земному:

Де бистрий вогонь не в’ється,

і дуб не шумить,

і мати не склоняється над дитиною.

Стихи Свидзинского поражают удивительной многообразностью фольклорных мотивов. При чем в них прочитывается и христианский, и языческий пласт нашей культуры, которые  сочетаются, по словам Элеоноры Соловей, с «удивительной неконфликтностью». Они дополняют друг друга, создавая целостную, гармоничную художественную реальность.

Поэтическое мастерство Свидзинского проявляется далеко не в том, что он успешно оперирует мифопоэтическими образами, чтобы как историк культуры или фольклорист отобразить древнее верование и ценности. Напротив, он, как и каждый модерный писатель, создает свои авторские мифы, в которых воплощаются реалии его жизни и, конечно же, его переживания.

Свои индивидуальные чувства он передает в контексте фольклорной традиции, но она не накладывается как конструкт и не являются чем-то инородным в потоке поэтических рефлексий поэта. Наоборот, она прочно укорена в его сознании, поэтому является идеальным воплощением его мыслей и переживаний.

Лучше всего это можно увидеть на примере стихов, которые поэт написал о своих отношениях с женой Зинаидой Сулковской. Их совместная жизнь не была длительной. Они поженились в 1918 году, а уже в 1927 году мирно разошлись. Свидзинский несколько раз питался возобновить семью, но безуспешно. В 1933 году Зинаида пыталась покончить жизнь самоубийством, но ее спасли. Вскоре она умерла от тифа.

Три цикла – «Зрада», «Пам’яті З. С-ської», «Mortalia», которые писатель посвятил жене, стали вершиной его творчества. Сильные душевные потрясения нашли выражение в удивительно ярких и динамичных фольклорных образах. Читая эти стихи, можно переосмыслить слова Аристотеля о том, что миф – это душа трагедии.

Самым зловещим и печальным является цикл «Mortalia», который автор написал уже после кончины жены. Здесь все указывает на смерть, и название в первую очередь, ведь оно произошло от латинского слова  «mortalis» (смертный, тленный, мимолетный). Уже в первом стихе появляются образы двух цветочков – любистка и василька, которые в народе считались символами супружеской верности. Но автор рассказывает о другой, очень грустной ситуации: василек спрашивает: «Як ми будем без світлої висоти?», намекая этим на потерю любимой.

Для творчества Свидзинского характерны образы лиственных деревьев – яблони, клена, дуба, березы, которые кроме всего прочего  утверждают идею цикличности жизни, ведь они расцветают, плодоносят и увядают каждый год. Но в цикле «Mortalia» мы видим образы хвойных деревьев, лишенных такой семантики. В народных представлениях они всегда символизировали мир подземный, который является вечно неизменным, неподверженным тлению и возрождению. Именно эти деревья традиционно использовались в похоронных обрядах.

Источник фото: uk.wikipedia.org

В общем, произведения Владимира Свидзинского – это энциклопедия фольклорной символики, поэтому их мало кто понимает с первого раза. Но те, кто расшифрует их скрытый  смысл, смогут убедиться, что это еще и очень красивая поэзия.