Виктор Клемперер: "Язык Третьего рейха. Записная книжка филолога"

Были написаны сотни, если не тысячи работ о нацистском режиме в Германии. Среди наиболее популярных стоит упомянуть публикации Ханны Арендт, Сьюзан Зонтаг, Филиппа Лаку-Лабарта. Книга Виктора Клемперера «Язык Третьего рейха. Записная книжка филолога» выделяется среди всех остальных. Чем именно, расскажет Prostokniga.

Виктор Клемперер жил в Германии на протяжении всех 12 лет существования Третьего рейха. Он имел возможность наблюдать за становлением и развитием этого государства и записывать все в свой дневник. Он не анализировал постфактум, а дал взгляд изнутри. Не зря его книга называется «Записная книжка филолога», ведь здесь описаны не только мысли ученного, но и чувства человека, ставшего жертвой нацистского режима. Поскольку Клемперер был евреем, с приходом Гитлера к власти он лишился места на кафедре романской филологии в Высшей технической школе Дрездена и был переселен в гетто. Он выжил только благодаря своей жене – чистокровной арийке. Именно ей и посвящена его книга.

Источник фото: www.themontrealreview.com

Клемперер исследовал, как изменился язык его соотечественников, лексика средств массовой информации и «всюду воцарился все тот же всесильный и убогий, всесильный благодаря своему убожеству — LTI», то есть Lingua Tertii Imperii – Язык Третьего рейха.

Нацисты не придумали ни одно из своих фирменных словечек, однако они их актуализировали, изменили значения, частоту употребления и поставили на службу политике. В частности, чуть ли не на каждом шагу можно было услышать слово «герой». Оно настолько крепко засело в умах молодых людей, что все они чувствовали необходимость следовать этому идеалу. Не реже встречалось и другое, еще более эмоционально насыщенное слово «фанатичный». Изначально оно было связано с религией. В эпоху Просвещения его употребляли в негативном значении: фанатичным называли  человека, неспособного рационально мыслить, разум которого был затуманен предрассудками и религиозными постулатами. Теперь же на первый план выдвигались другие смыслы этого слова: страсть и самоотверженность, с которой человек идет к своей высокой цели, например, служит родине и фюреру.

«Ты — ничто, народ твой — всё», — гласит один лозунг на LTI. Как известно, в Третьем рейхе не было места индивидуальности. Точно также и в языке этого режима невозможно найти слова, которые бы передавали личные переживания людей, зато об общественных, так называемых «гражданских актах», говорили постоянно. Как отмечал Клемперер: «Всюду нужна щепотка «народа»: всенародный праздник, соотечественник, народное единство, близкий (чуждый) народу, выходец из народа…».

В книге Гитлера «Моя борьба» в тех местах, где говорится о воспитании молодежи, на передний план всегда выдвигается физическая культура. С легкой руки фюрера в обиход вошли такие слова, как «физическая закалка» и «бойцовский», употреблявшееся вместо «военный», которое слишком откровенно указывало на планы фюрера. Наряду с солдатами штурмовых отрядов, кумирами молодежи того времени стали спортсмены, прежде всего автогонщики.

Клемперер также анализирует искусство и культурное наследие предыдущих эпох, которое, так или иначе, повлияло на язык и символику Третьего рейха. Многое было перенято от экспрессионизма. Волевой акт, натиск, энергичное действие, которые были присущи этому художественному стилю, стали основой нацистской эстетики. Названия журналов молодых экспрессионистов «Акция» («Die Aktion») и «Буря» («Der Sturm») вошли в повседневный лексикон немцев. В частности воинское подразделения назывались сотый «штурм», кавалерийский «штурм», или попросту SS. Сейчас не все помнят, что скрывается за этой аббревиатурой, однако две латинские буквы «С» как знак гитлеровского режима знакомы всем.

В Третьем рейхе они не печатались закругленными как сейчас, в наборных ящиках типографий и на клавиатурах служебных пишущих машинок имелся для них особый угловатый знак. Он соответствовал германской руне «победа». Однако задолго до появления эсэсовской символики этот значок можно было увидеть на трансформаторных будках с надписью: «Внимание! Высокое напряжение!» Таким образом, угловатое S ассоциировалось с еще одним излюбленным нацистским образом – молнией.

Как писал Клемперер, Третьей рейх был такого высокого мнения о себе, что все хоть немного значимые события в этой стране становились большими празднествами, и людям уже не хватало обычных серых будней. Наиболее помпезное из торжеств – съезд НСДАП в 1934 году в Нюрнберге Лени Рифеншталь запечатлела в своем скорее постановочном, чем документальном фильме «Триумф воли». Эти бесконечные праздники напоминали религиозные ритуалы и подобно им призваны были вызывать у зрителей восторг и трепет перед великим, непостижимым и сакральным. И даже простые объявления по радио были написаны по образцу из Евангелия. Например, в сообщении: «Торжественный час с 13.00 до 14.00. В тринадцатый час Адольф Гитлер придет к рабочим» фюрер отождествляется с Христом, ведь известно, что Иисус приходил к бедным и погибающим и творил чудо.  

Если посмотреть «Триумф воли» и «10 лет фашизма» с Муссолини в главной роли, то невольно замечаешь, что оба диктатора стараются говорить как можно более эмоционально, что требует от них немалых физических усилий. А что касается их речей, то это короткие простые предложения, клишированные фразы, которые подгонялись под один и тот же образец, и множество красивых пафосных слов. Их выступления были достаточно убогими и не информативными, однако мало кто обращал внимания на то, что вожди говорили, главное – как они это делали, ведь публика воспринимала их слова не умом, а сердцем.

Источник фото: www.themontrealreview.com

Однако, если Муссолини еще можно признать хорошим оратором, который мастерски использовал весь арсенал итальянского языка, то Гитлер скорее калечил, чем усовершенствовал немецкий язык. Он говорил слишком нервно, с надрывом, переходя на крик. Клемперер называл его манеру прокламировать «стилем базарного агитатора‑крикуна». Казалось бы, уравновешенным и педантичным немцам не должна была понравиться его пустопорожняя болтовня, однако оказалось все наоборот.  Его столь сильно любили, что даже среди евреев и других жертв национал-социализма было много приверженцев и фанатов Гитлера.

В чем же причина его успеха? Клемперер считает, что все дело в том, что его стиль был ранее незнаком немцам, у них еще не было иммунитета против этой новой и необычной нашести.