Михаил Бахтин: смеховая культура

Михаил Бахтин – русский философ и литературовед. Он развил теорию универсальной народной смеховой культуры в своей работе "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Возрождения". Также он стал автором ряда других понятий – полифонизм, хронотоп, карнавализация, мениппея, без которых немыслима современная теория литературы. Об этом и многом другом расскажет ProstoKniga





Книга Михаила Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Возрождения» вызывает интерес уже потому, что посвящена очень непростой теме. За романом Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» уже давно закрепилась слава «наиболее причудливого в мировой литературе». Его называют «странным» и даже «чудовищным». Причина в том, что  этот роман не просто непонятый, а недоступный пониманию читателей и литературоведов. Его пытаются «осовременить», анализируя с помощью категорий более поздних эпох, которые явно не подходят для этого. Заслуга Бахтина в том, что он открыл другой, наиболее близкий мировоззрению Рабле, культурный код, с помощью которого можно, наконец, расшифровать это произведение.

Источник фото: nashagazeta.ch

Михаил Бахтин говорил о том, что «Гаргантюа и Пантагрюэль» не укладывается в «высокий» стиль европейской литературы, а, напротив, является вершиной всей «неофициальной» линии словесного творчества. Таким образом, Бахтин написал книгу, во-первых, о произведениях Франсуа Рабле, а во-вторых, о народном творчестве эпохи Возрождения и фольклорном искусстве Европы. Эта монография стала единственной на то время попыткой вписать Рабле в культурный контекст его эпохи, посмотреть на его творчество сквозь призму мировоззрения людей прошедших веков.

Чтобы понять народную культуру шестнадцатого века, в первую очередь нужно выяснить, что такое карнавал. Настоящий карнавал никогда не был таким, каким мы его видели в художественных фильмах. Он не укладывался в один вечер и не праздновался в помещении, ведь вся его суть –  в многодневных и сложных  уличных действах и шествиях. В первую очередь это ярмарки с их богатой и разнообразной системой площадных увеселений с участием великанов, карликов, уродов, «ученых» зверей, а также шуточными пародийными представлениями.  Кроме того, все церковные и сельскохозяйственные праздники имели свою народно-площадную смеховую сторону. Даже самые обычные пирушки не обходились без элементов смеховой организации – избрания на время пира королев и королей «для смеха».

Бахтин неустанно акцентировал внимания на смеховом аспекте этих празднеств, без которого они вообще немыслимы.  При этом он имел в виду не индивидуальную реакцию на что-то остроумное, а всенародный смех, который сокрушает все серьезное.

Он нивелирует все законы и традиции, делая их объектом пародии, буффонады, карикатуры. Апеллируя к плотским желаниям и физиологическим потребностям человека, они высмеивали освященные традицией нормы семейной жизни, церковные заповеди и не только.

Лучше и полнее до нас дошли представления шутов и дураков, суть которых была в пародийном дублировании различных моментов серьезного церемониала. Они искажали пафосный и возвышенный тон этих мероприятий, используя для их описания понятия из обыденной жизни.

Стоит упомянуть, что карнавальный язык по-разному и в разной степени использовали  Эразм Ротердамский, Шекспир, Сервантес,  Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Гевара, Кеведо. На нем основывалась также немецкая «литература дураков», представленная творчеством Ганса Сакса, Фишарта,  Гриммельсгаузена и других. Но вершиной его художественного осмысления стал роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Бахтин пишет, что для народной смеховой культуры характерно особое восприятие окружающей действительности – здесь все переворачивается с ног на голову, воссоздается мир «наизнанку». Эти празднества принципиально отличались от  официальных – церковных и государственных – культовых форм и церемониалов, например, тем, что отрицали иерархические отношения между людьми. 

Во время карнавала стирались все ранги и титулы, и каждый свинопас мог обратиться к знатному человеку как к своему другу.

Таким образом, во время карнавала создавалась вторая, идеальная жизнь народа. И это не преувеличение, ведь празднество не сводилось к представлениям – его не созерцают, в нем нет распределения на исполнителей и зрителей, в нем  живут. Такие шуты и дураки, как, например, Трибуле при Франциске I, вовсе не были актерами, разыгрывавшими на сценической площадке роли. Они оставались шутами и дураками всегда и повсюду.

Карнавальная культура стала своеобразным отображением верования о цикличности всего сущего, последовательности жизни и смерти. Она полностью основывается на противопоставлении двух категорий – «верха» и «низа», которые имеют строго топографическое значение: верх – это небо, низ –  земля, которая считалась и поглощающим, и возрождающим началом. А в телесном аспекте, который не отделяется от космического, верх – это лицо, низ – гениталии, живот и зад. Карнавал был праздником телесного низа, что понятно и с его идейного содержания, и с образности, поскольку совокупление, зачатие, беременность, рождение, пожирание и испражнение являются главными темами всех увеселений.

Источник фото: dostoyevsky.livejournal.com

Снижение официального тона с помощью упоминай о физиологических процессах имело глубокую и сакральную идею – приобщение к земле, к тому лону, которое умерщвляет, чтобы родить больше и лучше. Точно в таких же категориях Бахтин анализирует еще одну форму карнавальной словесности – нецензурную лексику. Сейчас ее используют с целью оскорбить и унизить, но многие даже не подозревают, какой огромный культурный пласт и какие традиции лежат у ее истоков. Раньше, апеллируя понятиями телесного низа, люди под ними подразумевали идею возрождение и обновление.

Эстетической концепцией народной смеховой культуры стал гротеск. В этом искусстве нет ничего завершенного, устоявшегося, стабильного, поэтому оно создает своеобразное ощущение головокружения. Все образы очень изменчивы, и это выражается в том, что они всегда показаны на грани, у определенного порога жизни – они либо рождают и рождаются, либо умирают. Идеальный гротескный образ, который соединяет в себе и то и другое – это беременная старуха.





Опубликовано на сайте: 07.05.2013

Автор: Алина Хворостян

Источник: http://www.prostokniga.com.ua/

Забавное видео

В 2 года родители подарили малышу баскетбольное кольцо и мяч, посмотрите, что умеет этот малыш сейчас!


Нужны деньги до зарплаты?

более 30 сервисов

Кредиты онлайн на карту за 15 минут

от 0,01%

ставка

до 180 дней

макс срок

до 20 000 грн.

макс сумма