Феномен фольк-хистори: основы критики "дилетантской истории"

В середине – второй половине 1990-х гг. в России появилось огромное количество квазинаучных трудов по истории, созданных людьми, далекими от профессиональных занятий исторической наукой, и прокламирующих необходимость коренного пересмотра той модели всемирной и отечественной истории, которая сложилась на основе фундаментальных научных исследований.

Виды «дилетантской истории»

Дискуссия, полемика, организованное обсуждение конфликта интерпретаций - те формы жизни научного сообщества, без которых немыслим какой-либо заметный прирост научного знания. Но человек, не принадлежащий к этому сообществу (притом к определенной его ветви), может полноценно включиться в профессиональный диспут о наиболее спорных научных проблемах (например, о спорных местах в истории) лишь в том случае, если сумеет овладеть методическим и техническим арсеналом, которым располагают его оппоненты.

В противном случае, ему придется либо симулировать научные разработки, либо так или иначе дискредитировать научное сообщество, отыскивая во вненаучной сфере аргументы, которые дали бы право отрицать ценность критики со стороны профессиональных исследователей.

Так и произошло в трудах псевдоисториков названного периода (совокупность литературы подобного рода получила наименование фольк-хистори). Обществу навязываются варианты реконструкции исторической действительности, не имеющие ни малейшего научного обоснования. При этом историческая наука подвергается самой агрессивной критике, читателя всячески убеждают, что историки-профессионалы несостоятельны в своем ремесле и падки на умышленные фальсификации.

На протяжении нескольких лет фольк-хистори не встречала фактически никакого отпора и превратилась в значительный компонент общественной мысли. Этот компонент мощно влияет и будет влиять на массовые представления о прошлом, на программы учебных заведений, на историческую беллетристику.

Сообщество авторов фольк-хистори делится на несколько групп. При этом некоторые из них представляют собой центр, определяют характерные особенности основных жанров фольк-хистори, а другие являются периферией, или же только содержат некоторые ее элементы:

• Классический, центральный жанр фольк-хистори, вырос из экспансии представителей точных наук в гуманитарную сферу; исторические знания формулируются для социума специалистами из совершенно других научных областей. Крупнейший и самый известный представитель этого жанра – группировка А.Т.Фоменко. Однако было бы неправильно упомянуть здесь только ее, поскольку у фоменковцев немало популяризаторов. Одним из ранних источников жанра стало контрфактическое моделирование исторической реальности.
• Следующий центральный жанр фольк-хистори – националистический, рожденный в чаду идеологических и политических столкновений между этносами и независимыми государствами на территории бывшего СССР в постсовесткий период. Самый знаменитый представитель - пантюркист Мурад Аджи (Аджиев), но помимо него выдвинулось немало творцов "альтернативной истории" в духе национальных приоритетов: "зоологический" патриот Н.Ф.Шахмагонов, создатель фантастической истории белорусского средневековья М.Ермалович и т.п.
• Еще один важный жанр фольк-хистори можно условно назвать игровой историей, историей тайн и загадок. Отчасти он вырос из наименее качественной научно-популярной литературы советского периода российской истории. Отчасти же - из литературно-философских аксиом постмодернизма. Литературный критик О.Дарк прямо связал постмодернизм и "альтернативную историю", т.е. прежде всего труды группировки Фоменко, хотя они-то как раз изначально далеки от литературно-философских позиций этого направления; ближе другие. "Древнейшие" представители жанра - писатель-фантаст В.Щербаков, сделавший немалое количество публикаций, посвященных поискам эликсира вечной жизни, поискам Асгарда в Прикаспии, славянской "разгадке" этрусской письменности и т.п., а также писатель Олжас Сулейменов, известный своим квазиисторическим повествованием "Аз и я". В настоящее время большую популярность получили также А.Бушков, "король русского боевика" и В.Кандыба.
• На периферии фолк-хистори находится та сфера историко-философской публицистики, в которой исторические факты и их интерпретации играют роль стандартного набора кубиков для обоснования какой-либо политической или философской идеи, и в случае конфликта с нею могут быть искажены до неузнаваемости. Подобных примеров чрезвычайно много в истории российской общественной мысли перестроечного и постсоветского периода. В качестве примера могут быть названы, скажем, Э.Радзинский, А.Янов или В.Кожинов, получившие большую известность.

Буквально за несколько лет произошла внутренняя самоорганизация сообщества фольк-хистори; появились даже зачатки группового самосознания. Все чаще, например, представители фольк-хистори, принадлежащие к совершенно различным направлениям, применяют по отношению к сфере своей активности название альтернативная история, которое имеет шансы превратиться со временем в самоназвание фольк-хистори.

Персона: Анатолий Фоменко 

Г.А.Елисеев совершенно справедливо пишет: "Сейчас мир фольк-хистори разросся и зажил своей отдельной жизнью. Мир монстров живет полной жизнью, пародируя жизнь серьезной науки". Те же Г.В.Носовский и А.Т.Фоменко, например, целый параграф отвели в сводном труде "Империя" для дружеской полемики с М.Аджиевым.

Первая причина расцвета «дилетантской истории»

Фольк-хистори в небольших дозах всегда, видимо, присутствовала в общей системе исторического знания. Еще несколько лет назад весьма популярной была оценка, согласно которой фольк-хистори - всего лишь сниженный вариант научной истории, история, изложенная дилетантами.

В начале 90-х, вероятно, так оно и было. Однако в середине 90-х гг. в России произошел количественный скачок влияния этого феномена в рамках названной системы, что привело, в конечном итоге, к качественным изменениям. Как уже говорилось, фольк-хистори обрела роль важной составляющей в спектре основных компонентов общественного сознания.

Что послужило причиной (или, вернее, причинами) к этому? Что стало той плодородной почвой, на которой взошло это диковинное растение? Прежде всего, особенности переломного состояния в политической жизни страны. На протяжении советского периода российской истории тесная связь гуманитарных дисциплин с господствующим монистическим мировоззрением была вполне ординарным, повседневным явлением.

После утраты данным мировоззрением доминирующей позиции из-за этой тесной связи оказался так же поколеблен прежний авторитет исторической науки, и профессиональные знания историков перед лицом массового скепсиса оказались почти бессильны. Долгий и сложный процесс адаптации инфраструктуры и теоретической мысли отечественного сообщества ученых-историков к новой политической ситуации лишили историческую науку возможности достаточно мобильно реагировать на постоянно возникающие общественные запросы на новые исторические знания.

В сферу взаимодействия исторической науки и общества вторгся журналист, тесня более качественную, но запаздывающую информацию исследователей – собственной версией, поверхностной, однако быстрее доходящей до потребителя.

Наконец, распад СССР и формирование независимых государств на его территории потребовали создания новых официальных идеологических схем, и в частности, теоретических каркасов национально-государственной истории для каждого из них; это, в свою очередь, инициировало массовый прорыв националистических настроений в систему исторического знания.

Персона: Мурад Аджи

В целом, названный комплекс причин является внешним по отношению к развитию научной мысли в области истории. Отнюдь не историческая наука ответственна за расцвет фольк-хистори.

Вторая причина расцвета «дилетантской истории»

Существует и другой комплекс предпосылок, обусловивших "триумфальное шествие" фольк-хистори в 1990-х. Инфрастуктурная модель исторической науки и ее ролевая, функциональная установка в социуме советского периода резко отличались от их западных аналогов.

Здесь было бы неуместно вдаваться в рассуждения о том, что позитивного и негативного несло подобное положение вещей. Гораздо важнее другое: с начала 90-х гг. исторической науке России пришлось принять общие "правила игры".

То же самое можно сказать и обо всей гуманитарной сфере. Адаптация исторической науки, во-первых, стала частью более масштабного процесса, затронувшего колоссальный сектор науки и культуры и, во-вторых, происходила не только в плане простого приспособления к политическим трансформациям в жизни страны: фактически понадобилось перестраивать состав и внутреннюю жизнь базовых структур научной истории под образцы, принятые в европейских и американских сообществах историков. Думается, преждевременным было бы утверждение о том, что эта масштабная подвижка уже завершилась и совершенно неуместно здесь оценивать негативные и позитивные стороны подобного рода изменения.

Персона: Виктор Суворов

Столкновение с фольк-хистори – естественный этап этого процесса. Если для западного мира функционирование значительной части гуманитарной сферы в рамках массовой культуры – привычное дело, то в России расслоение на производителей духовных ценностей для интеллектуальной элиты и для массового потребителя в среде гуманитариев еще не окончено. Возникновение империи "фольк-хистори" в сущности отражает социальный аспект медленного погружения большой части системы исторического знания в среду массовой культуры.

Поскольку в общественном сознании России роль творца в этой среде на данный момент оценивается не слишком высоко, ее представитель (представитель фольк-хистори, например) стремится всеми силами доказать, что он причастен к "высокой" культуре и науке; те, кто к ней действительно причастны, инстинктивно отталкиваются от подобного соседства.

Жанровые особенности «дилетантской истории»

Фольк-хистори как составная часть массовой литературы "раскладывается" на четыре необходимых при производстве технических элемента:

1. интрига, то есть основная идея, где отыскать и как представить потребителю обширный комплекс разгаданных тайн древности;
2. обличительный пафос, то есть накал борьбы с образом врага, мешавшего до сих пор раскрыть истину, да и сейчас еще опасного (историки-профессионалы, тоталитарное правительство и т.п.);
3. фактическая аргументация;
4. реконструкция на основе "разгаданных тайн" большого пласта исторической реальности.

Для фольк-хистори характерно нежелание реконструировать историческую реальность в подробностях. Это жанр процессов, а не состояний. Причина – отсутствие источниковедческих навыков, незнание технических приемов исторического исследования.

Еще одна характерная черта – слабость фактической аргументации (по тем же причинам). Нередко обоснование фактами заменяется ссылкой на общую "правильность" теории или вписыванием того или иного события, процесса, лица в общую схему: само пребывание внутри этой схемы оказывается гарантией правильности предложенной интерпретации.

Но первые две позиции остаются решающими. Автор фольк-хистори всегда и неизменно "отличник" по разгадыванию тайн и обличению оппонентов всякого рода. Он имеет, в соответствии с законами жанра, полное право на "неуды" по третьей и четвертой позициям, поскольку они представляют собой не более чем антураж, театральные декорации.

Историческая реальность в фольк-хистори эфемерна, здесь факт никогда не является фактом, а столетие – сотней годов. Традиции жанра состоят в том, что действие может разворачиваться в полном противоречии с исторической реальностью, а географические названия, имена исторических личностей, упоминание источников – все это работает на эффект максимального приближения к действительности (далее - МПД).

Любой город, любое событие в книгах Фоменко или, например, Мурада Аджи - такой же симулякр, как энциклопедия Тлена у Борхеса, или ссылки того же Борхеса на никогда не живших авторов и никем не написанные книги. Потребитель фольк-хистори может видеть грубоватую "сварку швов" на теле исторической реальности в исполнении Аджи, Бушкова или, скажем, Фоменко. Но эмоциональное воздействие эффекта МПД столь велико, что видя эти расползающиеся швы, их не захотят заметить.

Аджиевский вариант подобного эффекта подкреплен постоянными репликами об ученых и политиках, которые лишили прекрасный тюркский народ истории, полили его грязью и извратили саму суть его культуры. Это в общем стандартный прием в фольк-хистори, в том же стиле работают А.Бушков и В.Кандыба.

Позиция восстановителя истины заставляет читателя эмоционально встать на сторону автора.

Кроме того, Аджи рисует образ удалого тюрка, несущегося на лихом коне к горизонту, склонного к подвигам, верующего в бога, который ничуть не унижает его, а наоборот, норовит возвысить. Читателю предлагается найти в себе унаследованные от далеких предков капли тюркской крови и почувствовать себя багатуром. Тот, кто внутренне принял такое предложение, уже не склонен будет верить, что находится в мире фэнтэзи, в пределах фантастической действительности, которая украшена мишурой беспорядочно разбросанных реалий действительного прошлого.

Персона: Александр Бушков

А.А.Бушков, автор детективных романов и классического произведения фольк-хистори "Россия, которой не было", уже в предисловии делит читательскую аудиторию на две части: "Те, кто привык механически принимать на веру все, о чем гласят толстые, умные, написанные ученым языком книги, могут сразу же выбросить сей труд в мусорное ведро. "Россия, которой не было" рассчитана на другую породу людей - тех, кто не чурается дерзкого полета фантазии, тех, кто старается доискаться до всего своим умом и рабскому следованию авторитетам предпочтет здравый смысл и логику".

Так всякому скептически настроенному читателю исподволь навязывается комплекс вины, всякий сторонник научного знания попадает в разряд людей, лишенных "дерзкого полета фантазии". Тот, кто выбрал эмоционально более выгодную позицию союзника автора, подсознательно настроен обходить вниманием даже очевидные фактические ошибки и просчеты в логике.

Группировка Фоменко апеллирует к затаившемуся со времен 60-х гг. противостоянию "физиков" и "лириков". Сторонники "глобальной хронологии" обращаются к авторитету точных наук, неизменно стоявшему чрезвычайно высоко в нашей стране:

"Подчеркнем, что новая концепция основывается, прежде всего, на анализе исторических источников методами современной математики и на обширных компьютерных расчетах. Сегодня мы пытаемся восстановить правильную хронологию и историю древности методами естественных наук и надеемся, что находимся на последнем этапе долгого пути". Читатель и здесь получает еще до знакомства с книгой абсурдную альтернативу: верить или не верить математике? Добрая слава математики как основы современной науки в целом в данном случае эксплуатируется в качестве элемента МПД.

Фольк-хистори представляет собой реальную опасность для исторической науки (научной истории), поскольку сама, как уже говорилось, претендует на роль источника для всех прочих секторов исторического знания. Связь с этими секторами означает для научной истории связь с обществом, а вытеснение ее из названного коммуникативного пространства лишает смысла формулу "общественная дисциплина": историческая наука оказывается в положении изолированной от главных информационных потоков социума сектой профессионалов.

персона: Юрий Шилов

В первой половине - середине 1990-х гг. неоднократно говорилось о ситуации "методологического плюрализма", "методологической растерянности" или "методологического веера". В реальности происходил быстрый слом монистической модели исторического знания. На протяжении десятилетия шла своего рода конкурентная борьба разного рода теоретико-методологических конструкций за место доминирующей парадигмы, утраченное марксистской платформой. В последние три-четыре года раздается все больше голосов в пользу принципиального отсутствия возможностей реконструировать монистическую модель.

С множественностью методологических, также историко-философских подходов в науке большинство историков, кажется, примирились и воспринимают подобное состояние как вполне естественное. Но полной неожиданностью (да еще и не совсем осознанной к настоящему моменту) оказалась экспансия на традиционную "территорию" исторической науки извне, со стороны фольк-хистори, фактически претендующей занять доминирующую позицию в ключевых структурах системы исторического знания.

Академический менеджмент не воспринимает названную экспансию с должным вниманием, и это понятно. Стержневые ментальные устои научного сообщества не обладают иммунитетом к угрозам подобного рода: трудно поверить в само существование опасности, что профессиональная научная деятельность окажется в подчиненном положении по отношению к группе агрессивных профанов.

Но в настоящий момент наиболее значительные объединения и личности, представляющие фольк-хистори, располагают более мощными финансовыми, производственными и информационными возможностями для пропаганды и социального продвижения своих идей, чем любое научное или научно-учебное учреждение историков-профессионалов. Поскольку внутреннее состояние системы исторического знания зависит от состояния внешней социально-культурной среды, то поражение на этом "внешнем фронте" может заметно сказаться на профессиональном авторитете историков в обществе, а в результате и на общем положении научной инфраструктуры вплоть до вопросов финансирования.

персона: Cергей Плачинда

Наиболее перспективная "стратегия выживания", как представляется, проходит по линии инфраструктурной модернизации. Видимо, перспективным было бы создание информационного фона, негативного для продвижения фольк-хистори. Такой фон требует:

• во-первых, согласованных действий наиболее значительных научных учреждений (академий наук, университетов, редакций журналов), поскольку усилиями одного института или одного исследователя создать столь мощный оборонительный бастион невозможно;
• во-вторых, формирования мощных органов связи со СМИ и общественностью при данных учреждениях – для того, чтобы упорядочение и энергично отстаивать их интересы информационными средствами на современном уровне развития инструментов PR-борьбы.

Осознание той опасности, которую несет в себе фольк-хистори для общества в целом и системы исторического знания в частности, должно привести к активным практическим действиям против роста этой глобальной химеры.